Философско-культурологические исследования

УДК 130.2:008

Н. С. Ищенко

Советский период развития русской цивилизации является одним из самых спорных, дискуссионных, вызывающих постоянную полемику в научной среде. Попытки категориального определения данного периода и его места в истории дают полный спектр мнений: само существование советского общества воспринимается как кризис и как расцвет, как полный упадок и как период наивысшего могущества, как вырождение культуры и как единственно ценная в русской истории культура, как полное подчинение западному влиянию и как оригинальный независимый антизападный проект и т. д. На данный момент не существует общепринятого коллективного образа этого периода, и в общественном сознании конкурируют несколько таких образов, каждый из которых имеет своих сторонников и стремится закрепиться в культуре как базовый.

Рассмотрим коллективный образ прошлого, возникший во второй половине XX века и особенно активно продвигаемый в постсоветскую эпоху, который сводится к тому, что на смену русскому человеку в истории пришел советский человек, хомо советикус, который отличается от своего предшественника как культурно-исторический тип [4]. Революцию 1917 г. и Гражданскую войну можно описать в терминах смены цивилизационной идентичности. В рамках этой концепции утверждается, что в результате усвоения европейских идеологических учений (марксизма, социализма, коммунизма), а также физического истребления носителей традиционной русской культуры на месте русской цивилизации образовалась общность с полностью измененным культурным ядром. Таким образом, русская цивилизация прекратила свое существования после потрясений революции и Гражданской войны. Советский человек и русский человек – разные цивилизационные типы.

Для анализа данного образа исторического прошлого предлагается рассмотреть культурную тему «Отечественная война» и сравнить ее состав и функционирование до революции и в советский период.

Объектом данной статьи является сохранение культурной идентичности локальной цивилизации в кризисную эпоху, предметом исследования – сопоставление культурных тем двух культурных единиц, России и Советского Союза.

При идентификации объекта исследования или его состояния обычно используется диагностическая логика исследования. Считается, что ее применение не приводит к результатам высокого уровня обобщения [9, с. 388]. Однако в случае, если социокультурный объект имеет наивысший уровень сложности, экспериментальный метод неприменим, поскольку он подразумевает изменение некоторых параметров объекта при фиксации других параметров и сравнение полученных изменений с контрольным образцом. При анализе процессов развития и сохранения идентичности целой цивилизации исследователь не в силах изменять какие-либо параметры объекта изучения и в принципе не может найти контрольный образец, с которым сравнивал бы результаты изменений. Таким образом, фундаментальное исследование цивилизационной идентичности должно иметь диагностическую логику.

Фундаментальное исследование направлено на выявление закономерностей возникновения, функционирования и динамики культурных тем и конфигураций двух социокультурных систем. Эмпирический характер фундаментального исследования обусловлен тем, что обобщения строятся на основе известных исторических и культурных фактов. Исследование ведется гипотетико-дедуктивным методом, то есть критерий достоверности результатов определяется не только фактами, но и концептуальными логическими конструкциями, которые описывают культурные темы двух обществ [Там же, с. 391]. Математические (количественные) методы в исследовании не используются.

Вопрос о цивилизационной идентичности поликультурных обществ необычайно актуален, поскольку мы живем в связном мире, и культурный аспект этой связности формируется в наши дни при активном участии разнообразных культурных единиц.

Практическое объединение человечества в единое целое началось в Новое время с Великих географических открытий. Последние пять веков активно формируется экономическое, транспортное и географическое единство человечества. Однако история последнего столетия показывает, что такое внешнее единство не гарантирует единства культурного. Процесс культурного объединения человечества на базе западной культуры, известный как глобализация, порождает множество проблем: экономические кризисы, гуманитарные катастрофы, войны и геноцид. Человечество ищет другие пути культурного объединения, и гуманитарные науки все больше внимания уделяют незападным поликультурным общностям, которые смогли просуществовать в течение достаточно длительного периода времени, несколько веков или тысячелетий.

В этом аспекте очень интересны прежде всего локальные цивилизации, сформировавшиеся до Нового времени на иной идейной основе, чем западная. Одной из самых перспективных для научного исследования является русская цивилизация как такой социокультурный объект, который существует и в наши дни, проводит активную политику и воспринимается господствующей западной культурой как культурный антагонист. Вопрос объединения поликультурных образований тесно связан с вопросом формирования и функционирования цивилизационной идентичности, которая имеет интегративную функцию и объединяет культурные единицы разного уровня, от племен и профессиональных субкультур, до этносов с началами государственности и народов с иным типом государственности, чем русская.

Механизмы сохранения идентичности лучше всего выявляются в кризисные периоды истории, во времена глобальных потрясений, когда общество вынуждено пересматривать свои идейные основания и перестраивать все свои культурные системы под угрозой исчезновения и гибели. В русской истории самыми яркими кризисными периодами такого рода являются Смута XVII века и революция с последовавшей за нею Гражданской войной в начале XX века.

Последний из указанных кризисов был настолько сильным, что следствия его ощущаются и сто лет спустя. В культурном плане он еще не изжит, то есть не существует общепринятого коллективного образа того времени, который бы вошел в ядро русской культуры. Существует несколько конкурирующих коллективных образов, каждый из которых создается силами деятелей искусств и гуманитарной интеллигенции, и имеет своих приверженцев в научной среде. В данной статье будет рассмотрено представление о том, что русская цивилизация исчезла в ходе потрясений начала прошлого века, а возникший в ее географических и культурных границах субъект исторической деятельности не сохранил прежней цивилизационной идентичности. Для анализа этого представления рассмотрим в общем виде, как функционирует и сохраняется культура, и применим результаты рассмотрения к дореволюционной России и послереволюционному СССР.

Понятие «культура» относится к наивысшему уровню общности в культурологии и философской антропологии. Его невозможно определить через какие-то другие понятия. Именно этим обстоятельством вызвано возникновение большого количества определений культуры (на данный момент их более пятисот). Можно уточнять понятие культуры в процессе научной деятельности, имея какое-то предварительное представление о направлении нашего размышления. В культурной антропологии и культурологии от выбранного определения культуры зависит весь ход научного исследования.

Будем определять культуру как формы и способы человеческой деятельности, которые осваиваются и используются специально, то есть не являются врожденными [10, с. 363]. Эти формы человеческой деятельности приводят к появлению культурных продуктов, они же культурные факты [8]. В таком аспекте культуру можно также исследовать как совокупность культурных фактов [10, с. 363]. Существует два принципиально разных подхода к их определению.

Большинство исследователей признает артефакт единицей анализа культурных аспектов общественной жизни и определяет его как материальный продукт человеческой деятельности, то есть орудие, сооружение, средство и т. д. [11, с. 350]. Однако опыт человечества показывает, что облик культуры и человека определяется не столько материальными предметами, сколько идеальным миром: правила поведения, социального взаимодействия, освоения природы носят нематериальный характер. Для обозначения таких объектов, как нормы и ценности, паттерны и парадигмы, эстетические и социальные идеалы, предлагается использовать термин «ментифакт». Таким образом, культурный факт существует в социокультурном пространстве либо как артефакт, либо как ментифакт. Второй подход к определению культурных фактов разрабатывает российская исследовательница Э. А. Орлова. Кроме материальных предметов, она относит к артефактам и объекты сферы идеального и символического, нормы и ценности, парадигмы и паттерны [10, с. 367]. В данной работе мы будем придерживаться деления на артефакты и ментифакты как более распространенного.

При таком подходе культурный факт представляет собой элементарную единицу изучения культуры, и все прочие искусственные образования могут быть сведены к наборам артефактов, ментифактов или их комбинаций.

Для сравнения и идентификации культур культурология использует сложные искусственные образования, имеющие интерсубъективную форму.

Наиболее простая единица такого рода – культурная черта. Это характеристика культуры, выраженная в способе деятельности, эстетических идеалах, суждениях о реальности, определенных ритуалах и сопровождающих эту деятельность артефактах. Культурная черта воспроизводится в рамках культуры из поколения в поколение [Там же]. Если культурная черта уникальна или специфична, она используется для идентификации определенной культуры или субкультуры. Как правило, в культурологическом анализе с культурными чертами работают для выявления закономерностей при сравнении культур.

В культурологическом исследовании используются также более крупные единицы, а именно культурные категории, паттерны культуры и культурные темы.

Культурная категория является обобщенным представлением, которое присуще каждой культуре, и выделяет классы культурных или природных феноменов по какому-либо общественно значимому признаку. Все объекты, обладающие этим признаком, подводятся под данную категорию [10, с. 368]. С помощью категорий человек определяет устойчивые, повторяющиеся и важные характеристики действительности, как природной, так и социальной, упорядочивает окружающий мир и осознает свое место в этом мире. Примеры категорий: пространство, время, герой, семья, произведение искусства.

Паттерн культуры представляет собой устойчивую систему культурных черт, стереотипы поведения, сложившиеся в рамках данной культуры [7]. Паттерн включает в себя механизм воспроизведения специфических для культуры характеристик. Паттерны осваиваются каждым человеком данной культуры в процессе социализации и применяются в зависимости от индивидуальных предпочтений в ходе повседневной жизни. Культурные паттерны, как правило, обозначаются с помощью особых культурных категорий, таких как привычное, повседневное, значительное, чудесное, телесное и т. д.

Важной единицей исследования и сравнения культур является культурная тема. Последняя отличается от паттерна и категории тем, что она объединяет не все явления действительности (включая поступки, явления природы и общественно значимые события), а только один класс объектов – представления. Культурная тема выделяет, объединяет и воспроизводит во времени свойственную данному обществу систему представлений о ключевых, важных для самоидентификации моментах, к которым относятся нерешенные проблемы, видение прошлого, общественные идеалы [Там же]. Культурные темы составляют основу для консолидации разных слоев общества в кризисных ситуациях, поэтому присутствуют во всей истории данного общества до тех пор, пока оно сохраняет свою культурную идентичность. Культурные темы актуализуются в периоды общественных потрясений, революций, социальных взрывов, но наличествуют в общественном сознании постоянно, представляя собой устойчивую систему ментифактов.

В первую очередь культурная тема определяет, какие ситуации и события в рамках данной культуры будут восприниматься как проблемы, требующие решения. Нужно заметить, что масштаб бедствий и огромное количество вызванных ими человеческих страданий еще не гарантируют попадания данной ситуации в культурную тему некоторого общества. Например, в рамках европейской культуры никогда не воспринималось как проблема массовое уничтожение коренного населения Нового Света, охота на ведьм в протестантских странах после Реформации, вывоз производства в страны третьего мира с ужесточением эксплуатации рабочих в этих странах.

Гегель в своих лекциях по истории философии характеризует начало европейской колонизации других континентов следующим образом: «С изобретением пороха исчезла обуревавшая отдельного человека ярость борьбы. Романтическое влечение к случайной храбрости стало ставить себе целью другие приключения, не приключения, продиктованные ненавистью, самовольной местью, не приключения, в которых проявляется так называемое спасение невинных от рук несправедливых, а более безобидные приключения – ознакомление с землей, открытие путей в Восточную Индию и т. д.» [1, с. 272]. Трудно поверить, что это написано без иронии, и уничтожение множества народов представитель интеллектуальной элиты европейской культуры называет «более безобидными приключениями». Тем не менее это так: культурная тема относится к объектам коллективного сознания, выражает определенное мироощущение всей культуры, и интеллектуальная критика сама по себе перед нею бессильна.

Приведем еще один пример, уже более современный. В 60-х гг. XX века в западных странах появилась интеллектуальная мода на концепции постиндустриального общества, которое понималось как общество, основанное на автоматизированном труде, где всю работу делают роботы, а человеку остается только развиваться как личности, поскольку эксплуатация людей на производстве полностью исчезает [12, с. 39]. На данном этапе развития западных социологических теорий постиндустриальное общество понимается как общество, в котором преобладает сектор услуг, в то время как эксплуатация рабочих перенесена в страны третьего мира и не исчезла там, а усилилась. Однако это явление, несмотря на его вопиющие масштабы и массовые страдания, не попало в культурную тему европейской культуры и позволяет европейским интеллектуалам строить социологические теории о европейском обществе, в котором решены вековые проблемы человечества, поскольку оно основано исключительно на информации, а не на эксплуатации человека человеком [Там же, с. 286].

Культурная тема, объединяющая представления о решении стоящих перед обществом проблем, тесно связана с представлениями о желаемом состоянии общества и об общественном идеале. Эти взаимосвязанные представления определяют собой разные аспекты социокультурной деятельности как базовая система мировоззренческих идей, и в этом смысле культурная тема родственна прафеномену Шпенглера [13]. Шпенглер полагал, что каждая самостоятельная культура имеет центральный, формообразующий прафеномен, который выражается во всех эпифеноменах культурной жизни, индивидуализируется во всех сферах общественной и культурной деятельности. Он считал, что прафеномен – это обязательно некий образ, и хотя образы служат для концентрации и хранения символических смыслов, прафеномен также может выражаться в системе представлений или понятий, что приводит нас к культурной теме как совокупности ментифактов.

Культурные факты (как артефакты, так и ментифакты) продуцируются культурными единицами. Культурная единица представляет собой любую социальную целостность, о которой можно говорить как об отдельном феномене культуры. Для культурной единицы характерны устойчивые совокупности черт, категорий, паттернов и тем, которые воспроизводятся во времени. Такие устойчивые совокупности носят название культурных конфигураций или культурных систем [10, с. 368]. Таким образом, культурная тема как система ментифактов и культурная конфигурация как совокупность тем и паттернов являются подходящими единицами анализа локальной цивилизации как социокультурного объекта.

Форма представления культурной единицы и порождаемой ею культуры заключается в выделении культурного ядра, субкультур и маргинальных групп [Там же, с. 369].

Ядро культуры определяется как максимальная концентрация и взаимосвязанность представленных выше характеристик, то есть культурных систем или конфигураций.

Кроме ядра в состав культуры входят субкультуры, которые имеют собственные культурные черты, не противоречащие содержанию культурного ядра. Субкультуры также могут особым образом комбинировать присущие ядру культуры культурные черты и паттерны, однако культурные темы и конфигурации субкультура всегда берет из ядра.

Маргинальные группы представляют собой особые субкультуры, реализующие культурные паттерны, которые противоречат содержанию культурного ядра.

В составе культуры существует также особая разновидность маргинальных групп, которые не только продуцируют культурные факты, в соответствии с культурными конфигурациями ядра оцениваемые как негативные и недопустимые. Эти маргинальные группы отличаются тем, что создают собственные культурные темы и конфигурации, которые противоречат культурным темам и конфигурациям ядра и разрушают их. Основная функция культурной темы – интегративная. Культурная тема определяет, как следует действовать в кризисной ситуации носителю любой идентичности в рамках данной культуры, то есть обеспечивает единство действия людей, которые не знают друг друга и не связаны друг с другом лично. Функционирование в обществе другой культурной темы разрушает это единство действия, приводит к выделению социальной группы, которая действует как единое целое наперекор действию культуры как социокультурной единицы. Такую группу О. Кошен назвал малым народом и описал ее функционирование в составе французского народа накануне Великой французской революции 1789 г. [6]. К этому вопросу обращался и Л. Н. Гумилев, описывая такую группу как антисистему в рамках своей теории этногенеза [2].

Закономерности изменения культурного ядра в процессе развития культуры – одна из интереснейших задач культурологии.

Развитие культуры включает в себя смену разных вариантов общественного взаимодействия и, соответственно, разных культурных черт, паттернов и конфигураций. Например, индустриализация и механизация привели к исчезновению целого ряда профессий, отношений, форм искусства и к замене их новыми. Замена конной тяги на механическую уничтожила профессию извозчика, ее специфический фольклор, сделала непонятными или требующими комментирования те произведения искусства, где упоминается эта профессия. Таким же образом исчезла кавалерия и все с ней связанное, от военной формы до места, которое бравый офицер занимал в структуре общества и общественном сознании. Из повседневности пропал и тяжелый крестьянский труд, связанный с использованием лошади при обработке земли, и, как следствие, исчезли продуцируемые этим видом деятельности артефакты и ментифакты. Механизация указанных процессов породила новые виды деятельности и соответствующие им культурные черты, паттерны и конфигурации. Механизация и ее отражение в культуре имела место как в России, так и в других странах, подпавших под советское или европейское влияние в XX веке, поэтому существует целый спектр вариантов влияния этого процесса на культуру общества в целом.

Как соотносятся эти новые виды социального взаимодействия со старыми? Они продуцируют культурные факты, противоречащие содержанию культурного ядра, каким оно было в России и в Европе в начале ХХ века. Став общераспространенными, новые культурные практики уничтожают часть прежнего культурного ядра, однако культура сохраняется, если сохраняются основные культурные темы и конфигурации, которые обеспечивают единство культуры как целого.

Рассмотрим связь цивилизационной идентичности с формой представления культуры в виде культурного ядра и соотносящихся с ним культурных групп.

Цивилизационная идентичность признается исследователями наиболее широкой и обобщенной категорией в ряду других социокультурных идентичностей [5, с. 282]. Включая в себя оттенки этнических, конфессиональных и социокультурных идентичностей, цивилизационная идентичность тем не менее не сводится к ним, ни к какой-то одной, ни к их совокупности [Там же]. Европейская цивилизация включает в себя протестантов и католиков, но ни один человек не может быть одновременно протестантом и католиком. Цивилизация также включает в себя множество людей разных профессий, но не существует человека, который имел бы все эти профессиональные идентичности одновременно. Следовательно, цивилизационная идентичность представляет собой своеобразные ансамбли идентичностей меньшего уровня общности, выборки из предоставляемых культурой вариантов. Возникает вопрос, что же объединяет все эти выборки? Что позволяет определять их носителей как принадлежащих к одной цивилизации, имеющих общую цивилизационную идентичность, если у них разные религии, разные профессии, разное положение в обществе и т. д.?

Мы полагаем, что в составе культурного ядра цивилизации следует выделить несколько основных тем, которые не охватывают всего многообразия культурных конфигураций, но входят, вместе или по одной, в состав тех ансамблей идентичностей, каждый из которых индивидуализирует идентичность цивилизационную.

Таким образом, если в результате какого-то социокультурного изменения теряется культурная идентичность общества до и после изменения, культура уничтожена или оказывается под угрозой. Если такой потери идентичности не произошло, культура смогла интегрировать новшества и остаться прежней. Для решения вопроса о сохранении цивилизационной идентичности нужно рассматривать сохранение в новых условиях культурного ядра данной цивилизации. Важной частью культурного ядра являются культурные темы, которые обобщают коллективные представления о нерешенных проблемах общества в целом, о видении прошлого и общественном идеале, включая эстетический, а также выполняют интегративную функцию, обеспечивая единство общества как целого в кризисной ситуации.

Рассмотрим одну из таких тем, а именно тему Отечественной войны. Отечественная война 1812 года имела место в дореволюционный период, в бесспорных хронологических рамках существования русской цивилизации. Великая Отечественная война имела место в 1941–1945 гг., в советский период.

Во время Отечественной войны 1812 года сформировались следующие образы коллективного сознания, нашедшие отражение в искусстве и сохранившиеся в народной памяти:

– внезапное вероломное нападение врага;

– отступление;

– сдача большей части территории и даже столицы;

– центральная кровопролитная битва кампании, после которой наступает перелом в войне;

– изгнание врага из России вплоть до вражеской столицы.

Был также сформирован такой важный паттерн, как партизанская борьба.

Война 1812 года получила характерное преломление в западной культуре и осталась там как варварская война, которая ведется не по правилам; война, в которой личная храбрость солдат и умение полководцев с той и с другой стороны не играли роли, так как «Великую армию победил только термометр», то есть суровые природные условия.

Уже Денис Давыдов, поэт-партизан, участник боевых действий в 1812–1814 гг., пытался разрушить представление о том, что французов победили страшные морозы [3]. Он указывал на то, что Бородинская битва имела место 7 сентября, французы ушли из Москвы 20 октября, а Москва находится не настолько севернее больших европейских городов, чтобы к началу октября в ней стояли невыносимые морозы. Снегопады застигли Великую армию уже в пути, во время бегства, и никак не могли быть его причиной. Однако в этом случае Давыдов столкнулся с европейской культурной темой, которая критике не поддается, но ему удалось приостановить экспансию данной темы в сферу действия русской культуры.

Во время Великой Отечественной войны многие образы, выработанные в ходе Отечественной войны, были вновь актуализованы и задавали нормы деятельности уже советского общества. Характерно, что этого не произошло в войну 1914–1918 гг., которая вошла в русскую историю как Первая мировая.

Первая мировая война не может быть показательной для сравнения культурных тем двух обществ, поскольку это было время кризиса и перелома, который закончился Гражданской войной и полным крахом старого общества. Кризис выразился и в культурной сфере, в первую очередь в виде множества конкурирующих проектов будущего и, соответственно, способов описания настоящего. Разнообразные идеологические течения и социальные силы, принимавшие участие в военных действиях и направляющие жизнь в тылу, находились в состоянии жесткой конкуренции, беспорядочной смены, перманентного хаоса и неукорененности. Это был период дезинтеграции общества. К началу 1940-х гг. культурные процессы нормализовались, выделилась устойчивая социокультурная структура и определились темы, которые могут служить интеграции общества.

В событиях 1941–1945 гг. явная отсылка к Отечественной войне 1812 года заключается уже в названии: господствовавшая в то время марксистская идеология предлагала для осмысления событий такую форму, как борьба двух общественных систем, и эта форма тоже была использована, но более востребованной оказалась дореволюционная русская культурная тема Отечественной войны. В это время был учрежден Орден Кутузова (1943) и снят фильм «Кутузов» (1943). Возвращаются в военной форме погоны и модифицированные старые военные звания, что подчеркивает преемственность Красной армии по отношению к российской армии, и в первую очередь к армии времен Отечественной войны 1812 года. Этим периодом интересуются историки той поры, в первую очередь Е. Тарле (книги «Наполеон» (1936), «Нашествие Наполеона на Россию» (1937)).

Внезапное вероломное нападение врага, отступление и сдача большей части европейской территории страны тоже оказались теми образами коллективного сознания, которые позволили описывать текущие события и не терять надежды на окончательную победу. Эвакуация промышленности и людей на Урал в культурном плане созвучна ответу Александра I на известие о сдаче Москвы и предложение подписать мир с Наполеоном: «Я отращу себе бороду и лучше соглашусь питаться хлебом в недрах Сибири, нежели подписать стыд моего отечества и добрых подданных, пожертвования которых умею ценить».

Образ центральной битвы, которая решает исход кампании, актуализовался в Сталинградской битве. Интересно отметить, что такого рода образ не появился ни в Первую мировую, ни во время Смуты, хотя эти времена были многолетним лихолетьем и кровопролитных битв тогда происходило немало. По-видимому, в период перелома, кризиса и социальной деструкции не может сформироваться интегрирующий образ, который был бы значим для всех слоев общества и для всех носителей данной культуры, но это становится возможным в ситуации противостояния с многократно превосходящими силами врага, если общество уже консолидировано.

Ярко и наглядно связь времен прослеживается в культурном преломлении такого феномена, как партизанская борьба. Образы партизана, партизанки, партизанского отряда прямо отсылают к партизанскому движению периода Наполеоновского нашествия и являются одними из самых распространенных в коллективных представлениях о Великой Отечественной.

Характерно, что партизанская борьба и тяжелые климатические условия в ходе войны 1941–1945 гг. входят в европейскую культурную тему на тех же самых местах в структуре образа, что и в начале XIX века, формируя в западном мире представление о варварской войне, о том, что великая на этот раз немецкая армия была побеждена не умением, а числом и плохой погодой.

Рассмотренные структурные элементы культурной темы Отечественной войны позволяют сделать вывод, что в советском послереволюционном обществе она занимала функционально то же самое место, что и в российском дореволюционном. Кризисные события 1917–1920 гг., а также последующая эпоха индустриализации изменили многие элементы социокультурной системы, уничтожили старые идентичности и создали новые, однако сохранили эту важную культурную тему, которая реализовала свою интегрирующую функцию и в новых условиях индустриального общества, как в свое время это было в сословном аграрном обществе.

Таким образом, проведенный в статье анализ показывает, что культурная тема «Отечественная война» сохранилась в советском обществе, и совокупный опыт русской цивилизации, приобретенный в 1941–1945 гг., был выражен и структурирован в согласии с культурной темой, которая функционировала при осмыслении опыта 1812 года. Это указывает на неправомерность вывода о полной смене русской цивилизационной идентичности в советский период.

Сохранение цивилизационной идентичности возможно при сохранении базовых структур культурного ядра цивилизации. К таким структурам относятся культурные темы, которые объединяют коллективные представления о желаемом состоянии общества в виде образов, понятий, концепций, художественных произведений и других ментифактов и их систем. Изучение разнообразных культурных тем российского и советского общества в их взаимосвязи может рассматриваться как перспективная исследовательская программа, которая позволит выявить закономерности структуры и функционирования культурного ядра цивилизации и решить вопрос о сохранении или смене цивилизационной идентичности русской культуры в советский период.

 

ЛИТЕРАТУРА

1. Гегель, Г. В. Ф. Лекции по истории философии: в 3 кн. / Г. В. Ф. Гегель; пер. с нем. Б. Г. Столпнер. – СПб.: Наука, 2006. – 3 кн. – 424 с.
2. Гумилев, Л. Н. Древняя Русь и Великая степь / Л. Н. Гумилев. – М.: АСТ, 2002. – 839 с.
3. Давыдов, Д. В. Сочинения / Д. В. Давыдов. – М.: ГИХЛ, 1962. – 612 с.
4. Зиновьев, А. А. Гомо советикус [Электронный ресурс] / А. А. Зиновьев. – Мюнхен, 1986. – Режим доступа: http://www.zinoviev.ru/ru/zinoviev/zinoviev-homo-sovieticus.pdf
5. Кондаков, И. В. Цивилизационная идентичность России: сущность, структура и механизмы / И. В. Кондаков // Вопросы социальной теории. – 2010. – Т. IV. – С. 282–304.
6. Кошен, О. Малый народ и революция / О. Кошен; пер. с фр. О. Е. Тимошенко. – М.: Айрис-пресс, 2004. – 288 с.
7. Кравченко, А. И. Культурология: словарь / А. И. Кравченко. – М.: Академический проект, 2000. – 671 с.
8. Найдорф, М. И. Введение в теорию культуры: Основные понятия культурологии / М. И. Найдорф. – Одесса: Друк, 2000. – 192 с.
9. Орлова, Э. А. Методология культурно-антропологического исследования Э. А. Орлова // Социокультурная антропология: История, теория и методология: энциклопедический словарь / отв. ред. Ю. Резник. – М.: Академический Проект, Культура; Киров: Константа, 2012. – С. 384–405.
10. Орлова, Э. А. Понятийный аппарат культурной антропологии / Э А. Орлова // Социокультурная антропология: История, теория и методология: энциклопедический словарь / отв. ред. Ю. Резник. – М.: Академический Проект, Культура; Киров: Константа, 2012. – С. 362–384.
11. Резник, Ю. М. Культурная (социальная) антропология: предмет и теоретические основания / Ю. М. Резник // Социокультурная антропология: История, теория и методология: энциклопедический словарь / отв. ред. Ю. Резник. – М.: Академический Проект, Культура; Киров: Константа, 2012. – С. 345–362.
12. Смирнов, В. Э. Социальные механизмы общественного развития: социологическая и историко-культурная реконструкция / В. Э. Смирнов. – Минск: Беларуская навука, 2016. – 293 с.
13. Шпенглер, О. Закат Европы: Очерки морфологии мировой истории. Т. 1. Образ и действительность / О. Шпенглер; пер. с нем. Н. Ф. Гарелина. – Минск: Попурри, 1998. – 688 с.

 

Ищенко Н. С. Роль культурной темы «Отечественная война» в сохранении русской цивилизационной идентичности

В данной статье рассматривается в культурологическом контексте один из коллективных образов советского прошлого, а именно представление о полной смене цивилизационной идентичности в период революции и Гражданской войны 1917–1920 гг. Для анализа данного образа исследуется культурная тема «Отечественная война», как она представлена в искусстве и коллективном сознании дореволюционной России и СССР. Показывается тождество содержания и функционирования этой темы в коллективном осмыслении исторических событий начала XIX – середины XX века. Указываются перспективы изучения разных культурных тем для решения вопроса о сохранении цивилизационной идентичности русского общества.

Ключевые слова: культурная тема, культурная конфигурация, русская цивилизация, русская культура, советская культура, Отечественная война, цивилизационная идентичность.

Ishchenko N. S. The Role of the Culture Theme ‘Patriotic War’ in the Russian Civilization Identity Retention

The article deals with one of the collective images of the Soviet period of the Russian history, namely the concept of the total change of the civilization identity of the Russian civilization during the time period of the October Revolution in 1917 and following Civil War in 1917–1920. To analyze the said collective image author considers structure and functioning of the high level culture units and highlights the integrant role of the culture theme in the local civilization activity and retention. The culture theme ‘Patriotic War’ is distinguished and its realizations during Wars of 1812 and 1941–1945 are discussed. Researching of the different culture themes inside the culture core is supposed to become a perspective avenue of the academic research to settle the civilization issue of the Russian culture identity during the Soviet period.

Key words: culture theme, culture configuration, Russian civilization, Russian culture, Soviet culture, Patriotic War, civilization identity.