Философско-культурологические исследования

УДК 003

Т. В. Филатьева

Интертекстуальность культуры обращает наше внимание на такие понятия, как «культурный смысл» и «значение». Культурные явления наполнены смыслами. Проблема смыслов культуры актуальна в современном познании. В современном мире человек – главный интерпретатор и носитель культурных смыслов. Исследователи смысла трактуют понятие с позиций гносеологии, но данный подход не единственный. В последнее время внимание ученых стал привлекать смысл как понятие лингвистики, культурологии, психологии и других гуманитарных наук.

К вопросу толкования понятий «смысл» и «значение» обращались в своих трудах как зарубежные исследователи (М. Босс, Э. Гуссерль, Ж. Делез, Дж. Ричлак, Г. Фреге, М. Флациус, Г. Шпет и др.), так и отечественные (Н. Багдасарьян, А. Воеводин, Г. Драч, А. Леонтьев, Б. Леонтьев, Г. Щедровицкий и др.). Современные культурологические исследования сосредоточены на разработке локальных аспектов смыслообразования (субкультурные или ситуационно-коммуникативные проявления смысла), а также на комплексном рассмотрении всех связанных с ними процессов.

Цель статьи – раскрыть основные взгляды на понимание категорий «смысл», «значение», обозначив понятие «культурный смысл» в контексте интертекстуальности.

Основным аспектом внимания исследователей является двойственная природа значения. Одним из проявлений этой двойственности становится различие, проводимое между смыслом и значением (ссылкой). В течение ХХ века ряд философов пытались дать представление о том, что составляет значение слов и предложений. «Философы идеального языка», такие как Г. Фреге, Б. Рассел и А. Тарский, приводили доводы в пользу его композиционной природы, утверждая, что значение на самом деле отражает ссылку. С другой стороны, «философы обычного языка», такие как Дж. Остин, Дж. Сирл, П. Строусон и поздний Л. Витгенштейн, высказывались в пользу локализованного использования языка и специфичности контекста. Эти две противоположные точки зрения были объединены утверждением П. Грайса (1989) о существовании двух различных типов значения, т. е. значения предложения и значения говорящего, которое можно рассматривать как основу различия между семантикой и прагматикой в современной лингвистике. Ссылка (значение) теперь тесно связана с прагматикой. Более конкретно Дж. Лайонс (1977) определяет ссылку как понятие, зависящее от высказывания, обычно в форме определенных существительных, имен собственных и личных местоимений. Любое из этих отсылающих выражений указывает на референта или в других случаях слова, объекты или состояния дел, находящиеся во внешнем мире и идентифицируемые с помощью вышеупомянутых слов и выражений. «Смысл», с другой стороны, использовался философами и лингвистами для описания просто значения или описательного значения, которое, кстати, Дж. Лайонс также называл когнитивным значением.

Различие между семантикой и прагматикой привело к дальнейшему разделению между денотационными и коннотационными аспектами значения. Лайонс определяет денотацию как отношение между лексическими элементами и людьми, вещами, местами и т. д., внешними по отношению к языковой системе, «отношение, которое применяется в первую очередь к лексемам и сохраняется независимо от конкретных случаев высказывания». Обозначение отличается от ссылки, поскольку оно не привязано к определенному контексту. Скорее, обозначение лексических единиц определяет их ссылку, когда они используются в ссылочных выражениях. Тем не менее Лайонс подчеркивает: «…различие между этими двумя понятиями не означает, что они не связаны: что бы ни упоминалось в данном языке, обычно находится в пределах обозначения, по крайней мере, одного, а обычно и нескольких… [лексические единицы] на этом языке» [5].

Коннотация, с другой стороны, относится к обозначению атрибутов предмета, которые следует рассматривать как нечто дополнительное к обозначению всех предметов, обладающих этими атрибутами. Коннотации, приписываемые лексическим элементам, могут варьироваться у разных людей, но обычно относительно постоянны в определенных языковых сообществах. Последнее замечание состоит в том, что «смысл» и «ссылка», «обозначение» и «коннотация» имеют сходство с экстенсиональным и интенциональным определением терминов. Первое относится к «классу вещей, к которым оно правильно применяется», в то время как второе – к «набору свойств, которые определяют применимость термина» [Там же].

Когнитивная лингвистика также ввела еще один аспект значения слов, а именно семантический потенциал слов. Он был определен «в терминах набора исходных ситуаций, … [которые являются] ситуациями, которые ассоциируются с термином». Г. Эванс определяет его как «совокупность знаний в смысле сложного набора сценариев и событий, к которым [слово] может быть применено». Значение слова является функцией «(сентенциального) контекста, который направляет энциклопедические знания» – к нему относится слово в данном случае употребления.

Эванс основывает свое предложение на работе когнитивного психолога Л. Барсалоу о представлении знаний. Барсалоу ввел понятие симуляторов, организованной системы в долговременной памяти, где хранятся символы восприятия; симуляторы эквивалентны понятию концепции. Хотя его работа сосредоточена в основном на перцептивных символах, Барсалоу утверждает, что есть сходство с лингвистическими символами. Оба они представляют собой схематические воспоминания о воспринимаемом событии, и оба они развиваются при избирательном внимании, фокусируются на письменных и устных словах. Имитаторы слов «ассоциируются с имитаторами сущностей и событий, к которым они относятся», и в то время как некоторые связаны с целыми сущностями или событиями, другие связаны с субрегионами и специализациями. Более того, другие аспекты моделирования могут быть связаны с имитаторами слов, такими как манеры, отношения или свойства поверхности. В своей более ранней работе Барсалоу обсуждал способы создания семантических полей. «В рамках концепции симулятора большое количество симуляторов, т. к. слова ассоциируются с различными аспектами»; таким образом, создается семантическое поле, которое отражает лежащее в основе концептуальное поле.

Кроме того, выделяют три этапа в понимании языка культуры, а именно активацию, интерпретацию и интеграцию. Они действуют на уровне слов, предложений и дискурса соответственно. Мы должны иметь в виду, что Зваан предложил эту модель в общей области перцептивной репрезентации, которая предполагает, что «чтение и слушание слова активирует эмпирические репрезентации слов (лексические, грамматические, фонологические, моторные, тактильные), а также связанные с ними эмпирические репрезентации их референтов – моторные, перцептивные и эмоциональные репрезентации, и часто их комбинации» [Там же].

В свою очередь П. Пулвермюллер утверждал, что слово активирует функциональные сети нейронов, расположенных по всей коре головного мозга, и эти сети активируются при восприятии референта слова. Во фреймах Зваана это приравнивается к первому шагу процесса понимания, то есть активации. Второй шаг относится к «интеграции функциональных сетей в мысленную симуляцию конкретного события» и называется интерпретацией. Третий шаг называется интеграцией и относится к переходу от одной интерпретации к другой. Описанные сцены могут быть либо статичными, где переходы воспринимаются и в основном визуальны, либо динамичными. В этом случае эмоционирующий является строго наблюдателем.

Эванс называет подход Зваана семантикой симуляции, чтобы подчеркнуть роль, которую симуляторы играют в активации значения слова. Важность этого подхода для данного тезиса заключается, как указывает Эванс, в том, что «семантический потенциал, связанный со словами, в первую очередь неязыковой по своей природе». Идея о том, что семантический потенциал слов может выходить за рамки лингвистических знаний, является центральной концепцией.

Философский энциклопедический словарь поясняет термин «значение» следующим образом: «Содержание, связываемое с тем или иным выражением (слова, предложения, знака и т. д.) некоторого языка. Значение языковых выражений изучается в языкознании, логике и семиотике… В семиотике под значением языкового выражения понимают предмет или класс предметов, который обозначается этим выражением, а под смыслом выражения – его мыслимое содержание, т. е. ту заключенную в выражении информацию, благодаря которой происходит отнесение выражения к тому или иному предмету» [4, с. 192].

Исходя из данного толкования, можно утверждать, что значение – это номинация (коннотация) предмета, т. е. его называние, обозначение, имя. Таким образом, сначала мы называем предмет, даем ему имя, так появляется значение. А чтобы пояснить этот предмет или явление, появляется понятие «культурный смысл».

Понятие «смысл» трактуется в Философском энциклопедическом словаре следующим образом: в философии и традиционной логике смысл – это то же самое, что и значение. В логической семантике термины «смысл» и «значение» тоже рассматриваются как синонимы, но в более распространенной теории значения имен Г. Фреге – А. Черча, лежащей в основе большинства металогических концепций, эти понятия различают: значением (предметным значением, денотатом) некоторого имени назван обозначаемый (называемый) этим именем предмет или класс предметов, а смысл имени (концепт его денотата) – содержание того же понятия, т. е. то, понимание чего является условием адекватного восприятия, усвоения данного имени» [Там же, с. 618]. Фреге является основоположником логической семантики, он провел различие между значением и смыслом языковых выражений.

Г. Фреге разграничил эти два понятия: «значение» имени он называет номинацией предмета, а «смысл» – это информация, которая заключена в значении. Из этого следует, что культурные смыслы – это идеационные конструкты, связанные с культурными объектами как со знаками, т. е. являющиеся их информационным, экспрессивным содержанием (значением). Культурный смысл можно определить как выработанную историческим опытом информацию, посредством которой определённое сообщество людей, создающих свой способ бытия, образ жизни, культуру, постигает и понимает окружающий мир и своё предназначение в нём.

Как утверждает Н. Багдасарьян: «Смысл – это содержание мысли, следствие, результат интеллектуальной деятельности, выраженной в идеях, предметах, отношениях, знаково-символических формах, упорядочивающих хаос» [2]. Смысл всегда шире единичного восприятия человеком, поэтому он не закреплен и недооформлен, его невозможно раскрыть до конца. Такая специфика культурного смысла порождает новые формы погружения в культурные смыслы: ритуалы, обряды, мифы и т. д.

Г. Драч в своей книге писал, что культурные смыслы «выступают как бытийные константы мира, благодаря чему они становятся основаниями конкретных актов мироотношения, в том числе и в специализированных формах культурной деятельности – искусстве, религии, философии, науке и т. д.» [3].

Культурные смыслы невозможно выдумать, так как они возникают самостоятельно в рамках определенной культуры, сохраняя и транслируя ее социокультурный опыт. Культурные смыслы являются отражением нашей реальности, мерой человечности, границами осмысленности окружающей действительности. Из всего сказанного можно сделать вывод: культурный смысл – это социокультурный опыт, посредством которого социум воссоздает определенную картину мира, осознает свое место в этом мире, определяет принципы жизнедеятельности; а культурное значение – номинация предметов, культурных явлений, которая предполагает последующее их осмысление. Осмысление смысла заставляет исследователя посмотреть на изучаемый предмет иными глазами, со стороны, что позволяет описать его в структуре новых сложных систем и категорий.

Рассмотрим понятия «смыслы», «значения», «интертекстуальность». Так, М. Риффатерр определил интертекстуальность как «модальность восприятия». Интертекстуальные значения могут быть результатом их корректировки восприятия. Кроме того, Риффатерр развивает понятие силлепсиса, которое определяется как «слово, понимаемое одновременно двумя различными способами: как значение и как обозначение» или же «как контекстуальное значение и интертекстуальное значение». Считается, что люди способны приписывать словам два «значения», а именно буквальное и интертекстуальное. Французский теоретик, по-видимому, интуитивно придерживается подхода, который ближе к когнитивно-лингвистическому взгляду, чем к семиотическому. С одной стороны, он устанавливает связь между интертекстуальностью и значением слова, с другой – предлагает объяснение того, как создаются интертекстуальные значения, то есть подразумевает, что люди могут обрабатывать слова одновременно на двух уровнях. Термины «контекстуальный» и «интертекстуальный смысл», по-видимому, подразумевают этот бинарный процесс.

Точка зрения Риффатерра относительно бинарного аспекта значения также была принята другими теоретиками. Так, К. Перри предположила, что аллюзии определяют свойства коннотации, которые молчаливо указываются, несмотря на то что они остаются невыраженными. Намекающие маркеры имеют, по крайней мере, двойной референт, «который означает без намеков, в пределах возможного мира художественного текста», и намекают «на один или несколько текстов вне его контекста», или эхо предыдущей части текста. Вероятно, Перри предположила и существование двух уровней значения, двойной ссылки – на контекстуальный смысл и на интертекстуальный.

Леннон также, по-видимому, предполагает существование двух уровней значения, когда он говорит о единицах языка, влияющих на порождение феноменов аллюзии. Все эти описания разделяют идею о двух различных типах значения, связанных с порождением интертекстуального значения.

Традиционные подходы к значению слов представляют узкий взгляд на то, что подпадает под их сферу применения. С другой стороны, когнитивная лингвистика выступает в пользу более инклюзивного подхода, учитывающего контекст использования, а также неязыковые знания индивида.

Первое понятие, на основе которого можно подойти к интертекстуальности с когнитивной точки зрения, – это семантический потенциал слов. Резюмируя, семантический потенциал слова относится к его способности направлять реципиента к активизации аспектов их энциклопедических знаний и предоставлять доступ к ряду сценариев, ранее связанных с конкретным словом. Эта точка зрения на семантический потенциал слов не наделяет слова ролью создания смысла. Скорее, это указывает на способность реципиента создавать ассоциации и активировать их в данном контексте. Это согласуется с идеей о том, что интертекстуальность не следует считать свойством художественного текста, а следует приписывать отдельному реципиенту.

Необходимо подчеркнуть, что именно переживающий способен воспринимать и запоминать как значимые, например, различные оттенки красного, поэтому ментальные представления о цвете могут отличаться у разных людей. Аналогичным образом различный опыт чтения текстов культуры, который получают реципиенты, приводит к накоплению различных типов энциклопедических знаний и ментальных представлений о культурных явлениях и, таким образом, к потенциальному созданию различных интертекстуальных связей.

Следовательно, для того чтобы семантический потенциал был активирован, необходимо выполнить три условия. Первое – это наличие необходимых контекстуальных факторов или подсказок, которые будут служить средством доступа к хранилищам энциклопедических знаний. Второе – наличие необходимых энциклопедических знаний, которые потенциально могут привести к возникновению интертекстуальных связей. В нашем случае этим типом является интертекстуальное восприятие.

В первую очередь, возникновение интертекстуальных связей должно быть во взаимодействии между контекстуальными факторами и энциклопедическими знаниями индивида. Тем не менее семантический потенциал слов также усиливается третьим параметром, экстралингвистическим контекстом, который включает факторы выше языкового уровня, такие как среда, через которую передается событие (например, стихотворение, проза, устная лекция в сравнении с газетной статьей или рекламой на телевидении), жанр, а также время и место проведения мероприятия. Это позволяет им адаптировать свое восприятие и интерпретацию к месту, где происходит высказывание. Идея прямого и косвенного доступа к различным аспектам смысла будет центральной в подходе к интертекстуальности.

На основе этого выделяют уровни культурного смысла. Так, любой текст культуры может быть понят:

– в своем явном смысле, исходящем из его представленности и целей этой представленности;

– в полускрытом (латентном) смысле, который обнаруживается на грани сознания человека, но может быть полностью осознанным;

– в скрытом смысле – оперирующий бессознательными категориями и относящийся к базовому и общему для всех людей опыту [3].

Данные уровни позволяют выделить семантические параметры смысла:

• экзегетическийпараметр смысла привносят «исполнители» культурного явления, как «посвященные» в определенное действо;
• операционныйпараметр раскрывает смысл в практике применения социокультурного явления, сюда входят речь, жесты, мимика и т. д.;
• позиционныйпараметр проявляется в соотношении символа (знака) с другими символами (знаками) и с общим содержанием культуры (контекстом) [Там же].

Процесс смыслообразования происходит именно в культуре, которая считается полем взаимодействия между продуктами культуры, результатами, текстами и т. д. Поэтому, чтобы раскрыть смысл, необходимо подключить три процесса познания: генерацию (производство), функционирование и интерпретацию культурных текстов. Так, если человек понимает смысл своей деятельности в сфере культуры, значит, для него открыты горизонты самореализации в социуме. Итак, целью языков культуры является выражение смысла, т. е. содержания которое невозможно выразить однозначно.

Выделяют два уровня культурного смысла:

1) поверхностный, т. е. «здравый смысл», который проявляется на уровне сознания, напрямую связан со значением знака, совпадает с ним;

2) глубинный – непроявленное и неоткрытое содержание, находящееся в тесной связи между людьми и миром ценностей, идеалов. Интерпретация текстов культуры на глубинном уровне требует владения определенными культурными кодами.

Культурологи выделяют следующие типы культурных смыслов (по определенным показателям):

• по содержанию – информационный, эмоциональный, экспрессивный;
• по ориентации на определенный вид его восприятия – рациональный, интуитивный, ассоциативный, эстетический, соотнесенный с традициями;
• по категории адресатов – для всех, социально-групповой, языковой или этнический, профессиональный, субкультурный, семейный и т. д.;
• по языковой специфике представленности – несистемной или системной, средствами определенного языка культуры и т. д.;
• по популярности или приоритетности – специализированный, обыденный или трансляционный [2].

Процесс существования культурного смысла строится на трех этапах: производстве культурного смысла (генерация); его функционировании (существование во времени); интерпретации (толкование, понимание). Первый этап изучался гештальтпсихологией, психоанализом, структурализмом, антропологией, лингвистической философией. Второй этап – это концепции культурной динамики (эволюционизм, диффузионизм), структурный и функциональный анализ и др. Третий этап – герменевтика. Таким образом, культурный смысл проходит этап зарождения, функционирования и интерпретации.

А. Воеводин говорит о смысле в контексте разума и практического социокультурного опыта: «Абстрактное знание – это мертвое знание, поскольку не учитывает конкретных условий его практического применения. Когда же знания рассматриваются в телеологическом контексте целесообразного практического применения, они обретают тот или иной онтологический, эпистемологический, практический, медицинский, нравственный, религиозный, эстетический и другой смысл в зависимости от желаемой цели действия» [1, с. 16].

Таким образом, культурный смысл непосредственно связан с практической деятельностью человека, только в процессе человеческого труда конкретные предметы, явления обретают смысл. Каждое явление культуры, тексты культуры несут в себе смыслы, которые можно классифицировать как ценностные (аксиологические) и когнитивные (познавательные, практические). Кроме того, культурный смысл неразрывно связан с ценностью. Смысл всегда отражает оценочное суждение, которое не всегда может быть объективным. Культурные смыслы и значения – это взаимосвязанные понятия в культуре, они заслуживают особого внимания при изучении интертекстуальности культуры. Значение – это «имя» того или иного культурного явления, текста, без которого невозможно создать образ, т. е. это оболочка культурного образа. Следовательно, культурный смысл будем трактовать как внутреннее наполнение «имени», его содержание, пояснение, которое традиционно имеет скрытый подтекст. А интертекстуальность как инструмент интерпретации позволяет вскрыть зашифрованный культурный смыл посредством эмоционального восприятия и уровня культурной образованности индивида. Интертекстуальные включения могут порождать новый культурный смысл в текстах культуры. Актуальным и перспективным остается вопрос о дешифровке культурных смыслов, пояснении их и трансляции в социокультурном пространстве.

 

ЛИТЕРАТУРА

1. Воеводин, А. П. Информация и смысл / А. П. Воеводин // Вісник Маріупольського державного університету. Серія: Філософія. Культура. Соціологія. – 2014. – Вип. 7. – С. 7–20.
2. Культурология: учебник для студентов технических вузов / под ред. Н. Г. Багдасарьян. – 3-е изд., испр. и доп. – М.: Высш. шк., 2001. – 511 с.
3. Культурный смысл и значение: типы, уровни, параметры [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://velikayakultura.ru/teoriya-kultury/kulturnyiy-smyisl-i-znachenie-tipyi-urovni-parametryi?ysclid=l92ozsy51n245033352
4. Философский энциклопедический словарь / гл. ред.: Л. Ф. Ильичев, П. Н. Федосеев, С. М. Ковалев, В. Г. Панов. – М.: Сов. энцикл., 1983. – 840 с.
5. Фреге, Г. Смысл и денотат / Г. Фреге // Семиотика и информатика. – Вып. 8. – М.: ВИНИТИ, 1977. – С. 181–200.
6. Maria-Eirini Panagiotidou. Intertextuality and Literary Reading: A cognitive poetic approach [Электронный ресурс]. – Nottingham, – Режим доступа: https://clck.yandex.ru/redir/nWO_r1F33ck?data=NnBZTWRhdFZKOHRaTENSMFc4S0VQQW9FVEU5YXJVZ2RuZFNOdGdBdWNzeXNPSUs4VGYtNmdoUDBvWWhjVy1LMDRhU1hDbVJWVUJ3blNfUnpLNF9OTDRGWHUxVG03ZmtwVDBWYVhnekZrRWttZ3N6amZ6X1VTVmxLa1ZaelFGSkFaTzQwUVFwQlJTSUhkOUZfeHJNNkJB&b64e=2&sign=95171cedeb4cd5c2c8ea7eb968d97302&keyno=17.

Филатьева Т. В. Культурные смыслы и значения в поле интертекстуальности

В статье автор обращается к проблеме понимания терминов «смысл» и «значение», «культурный смысл», связывая их понимание с интертекстуальностью. Смысл и значение –  понятия взаимосвязанные, но не идентичные. Значение – коннотация, имя, оболочка, а смысл – содержание, сущность. Культурный смысл несут в себе все явления культуры, тексты культуры, в зависимости от содержания интертекстуальных включений смысл может варьироваться. Автор приводит классификацию культурных смыслов, обращая особое внимание на ценностные и познавательные смыслы.

Ключевые слова: интертекстуальность, смысл, значение, культурные значения, понимание.

 

Filateva T. V. Cultural Meanings and Significances in the Field of Intertextuality

In the article, the author addresses the problem of understanding the terms «meaning» and «meaning», «cultural meaning», linking their understanding with intertextuality. Meaning and meaning are related concepts, but not identical. Meaning is connotation, name, shell, and meaning is content, essence. Cultural meaning is carried by all cultural phenomena, cultural texts, depending on the content of intertextual inclusions, the meaning may vary. The author gives a classification of cultural meanings, paying special attention to value and cognitive meanings.

Key words: intertextuality, meaning, cultural meanings, understanding.