ПАРАДИГМА ДУХОВНОЙ КУЛЬТУРЫ: СВЯТООТЕЧЕСКАЯ ЭКСПЛИКАЦИЯ ТРИНИТАРНОГО ДОГМАТА

УДК  111.130                                                                              

А. И. Яковенко

Христианская религиозность, основанная на христианских догматах, одним из которых является учение о Святой Троице, поддерживает и укрепляет совестливость и солидность в осуществлении обязанностей, доверие между людьми и любовь к ближнему. Она также является полезной человеку в жизни, потому что сохраняет порядок в семье, обществе и государстве, чем делает жизнь человека более спокойной и счастливой. Христианская религиозность и ее знания необходимы и полезны для нас, христиан-православных, потому что ставит перед нами большие задачи и поможет нам их осуществлять при развитии нашей Отчизны – ЛНР. Такая постановка проблемы полностью совпадает с законом ЛНР «О свободе совести и религиозных объединениях», воплощение которого в жизнь позволит эту проблему успешно разрешить.

В статье анализируются основные тенденции в изучении проблематики формирования догматических положений христианства, осуществленных на основе Библии и трудов святых отцов кафолической (соборной) Церкви. Труды богословов, религиозных философов И. А. Ильина [2], А. Кураева [3], Э. Мунье [4], Г. Рормозера [6] верификационно сосредоточены преимущественно в историческом контексте процесса становления христианской религиозности. Значительное внимание уделено исследованию теоретических основ христианской религии в работах святых отцов, таких как: Симеон Новый Богослов [6], Афанасий Великий [9], Кирилл Иерусалимский [11], Григорий Богослов [12]. К анализу содержательных особенностей христианской религиозности названые исследователи обращаются, констатируя их наличие в контексте рассмотрения аксиологической системы христианства. Христианский теолог Афанасий Велиикий, представитель Александрийской школы патристики, в своем апологетическом труде «Решения Никея» [9] акцентируя внимание на динамизме вероучения в догматической форме, выделяет две стороны христианской парадигмы. Первая – позитивное изложение догмата – то, что составляет в теологии точное его определение; вторая – те толкования или доказательства, которыми сопровождаются догматические определения. Христианская догматика делает акцент на идее единства догматических убеждений в церкви, утверждает христианский теолог Афанасий Великий, при этом являясь одним из апологетов христианства, наиболее энергичным противником арианства. Мы считаем, что религиозно-историческая методика изложения догматов христианского теолога Афанасия Великого исследует идею разнообразия внешнего выражения догматов, при этом девизом исторического изложения догматов могут служить слова: разнообразие в единстве или единство в разнообразии.

Христианский теолог, святой Симеон Новый Богослов, один из ярчайших представителей традиции исихазма, в своих «Божественных гимнах» [6] показывает церковную мистику, во-первых, как действительность или экклезиологическую онтологию. Она не имеет и малейшей примеси иллюзорности. Во-вторых, мистический опыт Церкви не субъективен, но кафоличен. Он является достоянием всех членов Церкви, т. е. абсолютно экклезиологичен, и этот общий опыт обусловливает единство Православной Церкви.

Цель статьи – на основе религиозно-патрологического анализа учения о Святой Троице дать экспликацию основ экклезиологического экзистенциализма евангельской науки о тринитарном догмате.

Для научного исследования интересен ряд работ, в которых анализируется теоретическая сфера христианской религиозности с точки зрения новейших философских знаний. Попытка исследователей сравнить религиозный феномен в теоретической его сфере с наукой и проанализировать его на основе методов, разработанных для анализа научных теорий, подтверждает то положение, что такой анализ является правомерным и необходимым для углубленного изучения христианской религии в философско-религиоведческом и теологическом контексте. Христианская духовность и христианская религиозность способствуют совершенствованию человека как личности. Отличие их заключается в том, что христианская духовность непосредственно апеллирует к высшим ценностям, а христианская религиозность выдвигает на первое место трансцендентного и кеносисного Бога. Определение сущности христианской религиозности в ее патрологическом аспекте, исследование роли христианской духовности и христианской религиозности в формировании личности помогут автору статьи в будущих научных исследованиях.

Аксиологическая глубина Православия состоит в том, что она опирается на непосредственный личный духовный опыт жизни Церкви. Современная государственная политика должна способствовать развитию такого духовного опыта: «Пренебрегающий духовным опытом теряет доступ к нему. Он как бы сам залепляет себе духовные очи и предается слепоте… От всех вещей он видит только внешнюю видимость и довольствуется тем, что превращает ее в пустую, абстрактную схему. Глубина и тайна жизни уходят от него – и во внешнем мире, и в его собственной душе. Он блуждает по распутиям до тех пор, пока не ударится головой о гранитную стену тех духовных законов, которые он отверг… Человеку дана свобода отвергать их и попирать их; но никогда еще человек и народ, идущий по этому пути, не вел на земле достойной, творческой и прекрасной жизни; напротив, все они разлагались душевно, впадали в общественный беспорядок и смуту и исчезали в духовном небытии» [2, с. 152–153].

Не имея единого внешнего авторитета, Православие, как утверждает профессор Глубоковский, «крепко держится силой внутреннего перевода, сохраняет и развивает апостольское учение – христианство в его самой чистой форме, в его „первичности и девственности”» [7, с. 47]. «Православие выражается единством дарованной Богом истины», – считает христианский теолог, святой Феофан Затворник [6, с. 289].

Известный христианский патролог прошлого века, христианский теолог, протоиерей Георгий Флоровский еще больше конкретизирует систему православного вероучения: «Весь состав православной веры можно вывести из Халкидонского догмата» [5, с.143]. Все догматы веры, принятые на Вселенских соборах, как и канонические постановления тех же соборов, являются боговдохновенными, поскольку все были приняты вдохновением Духа Святого. «В это православная церковь свято верит, и пренебрегать этим может только человек неверующий» [1, с. 6]. Таким образом, догматические определения церкви – это само определение, это вехи, границы, которые стоят на границах традиции. По словам христианского теолога, протоиерея Сергия Булгакова, «догматическое богословие является бухгалтерией религиозного опыта» [3, с. 133].

Святые отцы находили в явлениях видимой природы и проявлениях души человеческой некоторые образы и подобия, которые могут приблизить нас к пониманию неизвестной науки о Святой Троице. Образ Святой Троицы восточные святые отцы находили в солнце. «Посмотрите на солнце, от Бога в образ Святой Троицы на небе поставленное. В солнце три вещи: круг, сияние и тепло; так и в Пресвятой Троице – Отец, Сын и Дух Святой. Солнечный круг есть подобие Бога Отца. Как круг не имеет ни начала, ни конца, так и Бог безначален и бесконечен. Как от круга солнечного исходит сияние и тепло, так и от Отца рождается Сын и исходит Дух Святой… И сияние, всю вселенную просвещающее, есть подобие Бога Сына, рожденного от Отца, что весь мир Евангелием просветил. А тепло солнечное, которое от того круга вместе с сиянием исходит, есть подобие Бога Духа Святого, который от Отца исходит предвечно. И как солнце, состоящее из трех предметов: круга, светлого луча и теплоты, не разделяется на три солнца, хотя каждый из сих предметов имеет свои особенности, одно есть круг, другое – луч, третье – теплота, однако не три солнца, а одно, так и Пресвятая Троица, хотя имеет Три Лица: Отца, Сына и Святого Духа, однако не разделяется Божеством на три бога, но есть Один Бог», – считает христианский теолог митрополит Алексий [4, с. 56–58].

На наш взгляд, учение Святого Откровения ясно: Отец – Бог, Сын – Бог, Дух Святой – Бог, это три Лицо единого Божества, поэтому православная церковь неотступно верит, исповедует и учит: Бог единый по сути, но тройственный в Лицах; в одном неделимом Божественном существе суть три совершенных и исконных Лица; Бог одновременно единый и тройственный: вечно существует как совершенная единица в совершенной Троице и совершенная Троица в совершенной единице. «Мы по-другому не можем представить единого Бога, как только веруя при этом в Отца, Сына и Святого Духа… Кто опустил бы хоть кого-нибудь из Них, тот не прославил бы Бога достойно, потому что Отец прославляется через Троицу», – говорит христианский теолог, святой Ипполит [17, с. 821]. В одном нераздельном существе, которого называем Богом, существуют три отдельные лица: Отец, Сын и Святой Дух; у Них общая суть и все ее свойства, и поэтому они имеют одно общее имя – Бог, Божество. Каждому лицу Святой Троицы принадлежит Божество одинаково и в равной мере, но при всем том все-таки не три бога, а одно Божественное существо, один Бог.

Таким образом, благодаря своей единосущности каждый из Них – Носитель всего Божественного естества и каждый из них – «целостный Бог» [8, с. 332]. Исключительная и несказанная мудрость богооткровенной истины о Святой Троице заключается в том, что три Образа Божества одновременно и единосущны по сути, и различны по личным свойствам. Всемогущее существо познается в трех единствах, богоначальных Ипостасях единого Божества, в Отце, и Сыне, и Духе. Личное свойство Отца – нерожденность, ибо Он ни от кого не рождается и не исходит; личное свойство Сына – рождение, ибо Он вечно рождается от Отца; личное свойство Духа Святого – исходность, ибо Он вечно исходит от Отца.

Итак, каждое из этих Трех Лиц является полностью Богом. Ни одна из личностей не есть Бог больше или меньше других. Каждая имеет треть Божества, а целое Божество в Его совокупности. «Я весьма тщательно размышлял об этом, рассматривал с каждой стороны, изыскивая какое-либо подобие для этого, но не нашел ничего на земле, что могло бы сравниться с Божеством. Ибо если и найдется некое малейшее сходство, гораздо большее ускользает, оставляя меня долу вместе с тем, что избрано для сравнения… Наконец я пришел к заключению, что лучше оставить в стороне все образы и тени как нечто обманчивое и далекое от истины, а держаться более благочестивого образа мыслей, остановившись на немногих речениях; иметь Духа Святого путеводителем, и какое озарение получено от Него, то сохранять до конца, с ним, как с искренним сообщником и собеседником, проходить настоящий век, а по мере сил и других убеждать поклоняться Отцу и Сыну и Святому Духу – единому Божеству и единой Силе», – говорит христианский теолог, святой Григорий Богослов [16, с. 169–172].

Другой христианский теолог, святой Епифаний добавляет к сказанному основополагающую христианскую парадигмальную верификацию: «Один Бог Отец и один истинный Бог… но один истинный Бог в том, что от Единого Один единородный, и только один Дух Святой… С Того же Божества Сын и Святой Дух… Сын рожден от Отца, и Дух Святой произошел от Отца. Все, что имеют Сын и Дух, – имеют от Отца, учитывая и само бытие; и если бы не было Отца, не было бы ни Сына, ни Духа, и если чего не имел Отец, то не было бы ни Сына, ни Духа. В результате Отца, то есть в результате бытия Отца существуют Сын и Дух; и от Отца имеют и Сын, и Дух все, что есть, то есть так как это имеет Отец. Потому что только этими личными свойствами различаются между Собой три Святые Ипостаси, что нераздельно различаются не по сути, а по отличительным свойствам Своей Божественной Личности… Поэтому мы не говорим, что Отец, Сын и Святой Дух – три бога, а утверждаем, что Святая Троица – один Бог, поскольку Сын и Святой Дух сводятся к одной причине» [20, с. 824–829].

Опираясь на вышесказанное, можно определить то, что в Тройственном Божестве не существует три или два начала, три или две причины, но только одно Начало, один источник, одна причина – Отец, и это является фундаментальной сутью сакрально-субстанциального тринитарного догмата и величия мирового Православия. Если бы существовали три начала или три причины, то были бы три бога, а не один Бог, потому что в Божестве управляла бы триархия, а не монархия. Если бы существовали два начала или две причины, то были бы два бога, потому что диархия делает невозможным существование одного Бога. Только единоначалие образует и содержит единство в Тройственном Божестве, которое – Единый Бог и Господь. Таким образом, принимая во внимание вышесказанное, можем обозначить потенциальное величие Бога как абсолютно сакральную верификационную основу великого христианского тринитарного догмата. «Отец – Источник и Причина Сына и Святого Духа; и причем Он – Отец Единого Сына и Изводитель Святого Духа. Сын есть Сын, Слово, Премудрость, Сила, Образ, Сияние, Изображение Отца и Он – от Отца. Но Дух Святой не Сын Отца, а Дух Отца как исходящий от Отца… Но Он – Дух также и Сына, но не потому, что от Него, а потому что через Него от Отца исходит. Ибо есть одна причина – Отец», – говорит христианский теолог, святой Григорий Богослов [21, с. 849].

Признавая Отца единственной причиной и началом Тройственного Божества, мы нисколько не уменьшаем, не меняем, не ущемляем, не нарушаем, не беспокоим совершенного единства и равенства Сына и Святого Духа во всем, что Святую Троицу делает Троицей, при этом признавая это величайшее таинство субстратом субстанциальной гносеологии христианской догматики. «Вводя надвременное, неотлучное и беспредельное начало Божества, чту и Начало, а равно и Происходящих из Начала, – первое, потому что Оно – Начало таковых Происходящих, и последних, потому что Они так, такими и из такого происходят Начала, не отдельны от Него ни временем, ни естеством, ни достодолжным Им поклонением; суть с Ним едино – но (хотя и необыкновенен такой образ выражения) раздельно, раздельны с Ним – но соединенно, не менее досточтимы – представляемые и познаваемые как во взаимном между Собою соотношении, так и Каждый Сам по Себе, – совершенная Троица из Трех Совершенных. Ибо Божество выступило из еди́ницы по причине богатства, преступило двойство, потому что Оно выше материи и формы, из которых состоят тела, и определилось Тройством (первым, что превышает состав двойства), по причине совершенства, чтобы и не быть скудным и не разделиться до бесконечности», – говорит христианский теолог, святой Григорий Богослов [13, с. 1161].

Объясняя православное учение о Святой Троице, Григорий Богослов утверждает: «Мы чтим единоначалие; впрочем, не то единоначалие, которое определяется единством лица… но то, которое составляет равночестность единства, единодушие воли, тождество движения и направления к Единому Тех, Которые из Единого, так что Они, хотя различаются по числу, но не разделяются по сущности» [18, с. 76].

Христианская догматика теоретически обосновывает то, что совершенная Единица в Троице и Совершенная Троица в Единице – это Бог, и вся истина о Боге суть основа онтологического величия новозаветной христианской науки. «Безначальное, Начало, и Сущее с Началом – един Бог. Но безначальность или нерожденность не есть естество Безначального. Ибо всякое естество определяется не чрез то, что́ оно не есть, но чрез то, что́ оно есть… И Начало тем, что оно – Начало, не отделяется от Безначального, ибо для Него быть началом не составляет естества, как для первого быть безначальным; потому что сие относится только к естеству, а не есть самое естество. И Сущее с Безначальным и с Началом есть не иное что, как то же, что и Они. Имя Безначальному Отец, Началу – Сын, Сущему вместе с Началом – Дух Святой: а естество в Трех одно – Бог; Единение же – Отец, из Которого Другие и к Которому Они возводятся, не сливаясь, а сопребывая с Ним, и не разделяемые между Собою ни временем, ни хотением, ни могуществом» [19, с. 476].

По мнению святых отцов, в основе христианской онтологии безначальность, беспричинность исключительно приписываются Богу Отцу только в отношении Бога Сына, который рождается от Отца, и Бога Духа Святого, который от Отца исходит; а по Божеству суть вместе с Отцом безначальным беспричинные Сын и Святой Дух. «Учи нас не делать Отца подначальным, чтобы не ввести чего-то такого, что первоначальнее Первоначального, и чем извратится бытие Первоначального; а Сына или Духа Святого не считать безначальным, дабы у Отца не отъять Ему свойственного… Они и безначальны в отношении ко времени, потому что не состоят под временем… Отличительное свойство Отца есть нерожденность, а Сына – рожденность, и Духа Святого – исходность», – говорит христианский теолог, святой Григорий Богослов [15, с. 77].

В основе экклезиологической парадигмы святоотеческой традиции находится конструкт, который не признает никакого различия в непостижимости трех Лиц, ибо не одно Лицо более, а другое менее непостижимо, но одна и та же непостижимость в Троице; потому, руководствуясь самой непостижимостью и недоступностью для понимания, говорим, что не находим в Святой Троице никакого различия сути, кроме порядка Лиц и исповедания Ипостасей. Порядок Лиц, по которым вера, начинаясь в Отце, через посредство Сына завершается в Духе Святом, передан нам в Евангелии. Невыразимым и непостижимым образом Отец вечно рождает Сына, и от Него вечно исходит Дух. Ни одно соображение, что бытует в пределах категории времени, не может даже приблизительно выразить этого неописуемого рождения и невыразимой исходности. Святой Григорий Богослов объясняет это следующим образом: «Прежде самого когда. Если же надобно выразиться несколько смелее: тогда же, как и Отец. Но когда Отец? – Никогда не было, чтобы не был Отец. А также никогда не было, чтобы не был Сын и не был Дух Святой» [10, с. 700–704]. И далее: «Тот, у которого бытие не начиналось… Бог Отец не впоследствии стал Отцом, потому что не начинал быть Отцом. Он в собственном смысле Отец; потому что не есть вместе и Сын; равно как и Бог-Сын в собственном смысле – Сын, потому что не есть вместе и Отец» [Там же].

Идеал цельного знания предполагает деятельность ума как необходимое условие познания христианских истин. Евангельско-православная вера используется и в узком смысле слова: как взгляды, которые вписываются в контекст догматизма, экклезиологической доктрины. Догмат данной доктрины входит в христианский символ веры с собственным предметом исследования. Образ вечного рождения Сына и вечного исхождения Духа знает только Отец. У Григория Богослова читаем: «Ты слышишь о рождении; не допытывайся знать, каков образ рождения. Слышишь, что Дух исходит от Отца; не любопытствуй знать, как исходит… Достаточно для меня слышать, что есть Сын, что Он от Отца, что иное Отец, иное Сын; не любопытствую о сем более, чтобы не подпасть тому же, что бывает с голосом, который от чрезмерного напряжения прерывается, или со зрением, которое ловит солнечный луч» [12, с. 1077].

В христианстве характер взаимоотношений Бога и человека прежде всего определяется Священным Писанием. На его основе формируются сущностные основы религии, закладывается ее традиция. В религиозной традиции является неизменным ноуменальный уровень, связанный с Откровением, и подвижный феноменальный уровень, связанный с местом и временем, в котором живут верующие, а именно в церкви. Поэтому, несмотря на свою природу, человек не может понять, как Отец рождает Сына. Это известно одному Богу, а созданная природа, не только человеческая, но и ангельская, этого знать не может. По этому поводу христианский теолог, святой Кирилл Иерусалимский советует следующее: «Не стыдись сознавать своего незнания, ибо ты не знаешь того, чего не знают Ангелы. Один Родивший знает Рожденного, и Родившийся от Него знает Родившего. Родивший знает, кого Он родил, а Святой Дух Божий свидетельствует в Писании, что Родившийся есть Бог безначальный… Ни Родивший ничего не лишился, ни Рожденный не имеет никакого недостатка… Ни Родивший не имеет у Себя Отца, ни Рожденный не имеет брата, ни Родивший не изменился в Сына, ни Рожденный не сделался Отцом. От Единого только Отца один родился Единородный Сын, ни два нерожденных, ни два единородных. Один есть Отец нерожденный (нерожденный же есть Тот, Который Отца не имеет), и один есть Сын, вечно рожденный от Отца… Рождение, силою Божией совершаемое, не имеет времени. Бог, как многократно уже сказано, не привел Сына Своего из небытия в бытие, не принял в усыновление такое лицо, которое не было Сыном; но быв вечным Отцом, вечно и неизреченно родил Единого только Сына, Который не имеет брата» [11, с. 705–708].

Итак, умы созданных существ не могут постичь не только образа вечного рождения Сына и образа вечного исхождения Духа, но и различия между таким рождением Сына и таким исходом Духа. Однако это различие, несомненно, существует, поскольку вечное рождение Сына от Отца и вечный исход Духа от Отца означают два особых образа ипостасного бытия, которые недопустимо смешивать. «Разница между рождением и исхождением существует, но природу этого различия мы не можем никак понять», – утверждает христианский теолог, святой Иоанн Дамаскин [20, с. 824].

Христианская теология делает акцент на примирении веры со знанием путем определения их границ влияния, используя опыт религиозно-исторического изложения догматов с целью отнять у своих недоброжелателей возможность упрекать церковь в том, что она не в состоянии оправдать путем чисто исторического исследования свои догматические верования и убеждения. Религиозно-исторический метод в христианской догматике дает им возможность решать важные апологетические задачи. Религиозно-исторический метод в христианской догматике и теологии обусловлен прежде всего тем, что сам догмат представляет две стороны – неизменную и переменную, не равные между собой по объему научного исследования. Неизменная часть составляет все содержание догмата, влияя и до известной степени на его форму, переменная же часть ограничивается исключительно формой. «Таким образом вечный, неизменный, бесстрастный Бог, по природе и бытием выше времени и пространства, не может рождать во времени, временно и пространственно, но рождает Сына вечно, неизменно, бесстрастно. Божество бесстрастное, хотя и рождающее. Оно рождает Божественным образом, а не человеческим, так и бытия Его – не человеческое» [14, с. 1221]. «Он родил премудрость, но Сам не остался без премудрости; родил силу, но не изнемог; родил Бога, но Сам не лишился Божества, и ничего не потерял, не умалился, не изменился, равно и Рожденный не имеет никакого недостатка. Совершен Родивший, совершенно Рожденное. Родивший Бог, Бог и Рожденный… Сын рождается из существа Отца, но при этом существо Божества не разделяется, не умаляется, не ущемляется. Бог не из частей слагается, но, будучи бесстрастен и прост, бесстрастно и неделимо Он – Отец Сыну» [9, с. 449–452].

Учение о Святой Троице в контексте святоотеческой традиции составляет совершенное учение о Боге, совершенное богословие; в этом заключается и полнота богопознания, и полнота спасения. Святая Троица есть все во всем, в Ней вся истина, вся жизнь, весь путь, вся вечность. Учение о Святой Троице в контексте святоотеческой традиции показывает, что Бога невозможно принять и понять, применяя только динамические, а не статические категории. Никогда ни одно из созданных существ не сможет понять, как в едином Боге существуют три Лица – Бог Отец, и Бог Сын, и Бог Дух Святой, и все-таки не три бога, но один-единственный Бог и Господь. Необъяснимое для человеческой мысли, необъятное для ума, безграничное для чувства, непонятное для сердца – учение о Святой Троице в контексте святоотеческой традиции является бесконечной истиной, открытой всемилостивым Богом.

 

ЛИТЕРАТУРА

  1. Драбинко, О. Чому розкольницькі угруповання в Україні називаються неканонічними / О. Драбинко. – К.: Либідь, 2004. – 167 с.
  2. Ильин, И. А. Путь к очевидности / И. А. Ильин. – М.: Республика, 1993. – 431 с.
  3. Кураев, А. Традиции. Догмат. Обряд: апологетический очерк / А. Кураев. – М.: Христианская Россия, 1995. – 325 с.
  4. Мунье, Э. Манифест персонализма / Э. Мунье; пер. с фр., примеч. И. С. Вдовиной. – М.: Учитель, 1998. – 263 с.
  5. Рормозер, Г. Ситуация христианства в эпоху постмодерна / Г. Рормозер // Вопр. философии. – 1991. – № 5. – С. 143.
  6. Симеон Новый Богослов. Божественные гимны. Репринтное издание / Богослов Новый Симеон. – М.: Изд-во МГУ, 1989. – 379 с.
  7. Смысл жизни. Антология. Сокровищница русской религиозно-философской мысли. – М.: Прогресс – Культура, 1994. – 592 с.
  8. 8. Athanasius Alexandrinus. De Incamatione Dei Verbi, et contra arianos: Or. IІІ, 6 // Patrologiae cursus completes. Ser. Graeca / Accur. J.-P. Migne. – P., 1857–1866, 161 t. – 26.
  9. Athanasius Alexandrinus. De decretis Nicaenae synodi Or. I, 28 // Patrologiae cursus completes. Ser. Graeca / Accur. J.-P. Migne. – P., 1857–1866, 161 t. – T. 25. – Col. 449С–452D.
  10. 10. Cyrillus Hierisolymitanus – Catecheses [illuminandorum] XI, 8, 10 // Patrologiae cursus completes. Ser. Graeca / Accur. J.-P. Migne. – P., 1857–1866, 161 t. – T. 33. – Col. 700В–701
  11. 11. Cyrillus Hierisolymitanus – Catecheses [illuminandorum] XI. 13, 14 // Patrologiae cursus completes. Ser. Graeca / Accur. J.-P. Migne. – P., 1857–1866, 161 t. – T. – Col. 705С, 708AB.
  12. 12. Gregorius Nazianzenus. Oratio 20: De dogmate et constitutione episcoporum // Patrologiae cursus completes. Ser. Graeca / Accur. J.-P. Migne. – P., 1857–1866, 161 t. – T. 35. –Col. 1077CB.
  13. 13. Gregorius Nazianzenus. Oratio 23: Tertia de pace, quam post dissidiumcomposuimus nos, qui eiusdem fidei sumus // Patrologiae cursus completes. Ser. Graeca / Accur. J.-P. Migne. – P., 1857–1866, 161 t. – T. 35. – 1161C.
  14. 14. Gregorius Nazianzenus. Oratio 25: In laudem Heronis philosophi // Patrologiae cursus completes. Ser. Graeca / Accur. J.-P. Migne. – P., 1857–1866, 161 t. – Т. 35.
  15. 15. Gregorius Nazianzenus. Oratio 29, theologica 3 (orations theologicae) // Patrologiae cursus completes. Ser. Graeca / Accur. J.-P. Migne. – P., 1857–1866, 161 t. – T. 36. – Col. 77AВ.
  16. 16. Gregorius Nazianzenus. Oratio 31, theologica 5 // Patrologiae cursuscompletes. Ser. Graeca / Accur. J.-P. Migne. – P., 1857–1866, 161 t. –36.
  17. 17. Hippolitus Contra haeresin Noeti cujusdam, с 14 // Patrologiae cursus completes. Ser. Graeca / Accur. J.-P. Migne. – P., 1857–1866, 161 t. – T.10. – Col. 821AC.
  18. 1 Idem. (1.3.) Or. 29, 2 // Patrologiae cursus completes. Ser. Graeca / Accur.
    J.-P. Migne.– P., 1857–1866, 161 t. – T. 36. – Col. 76 AB.
  19. Idem. (1.3.) Or. 42, 15 // Patrologiae cursus completes. Ser. Graeca / Accur.
    J.-P. Migne. – P., 1857–1866, 161 t. – T. 36. – Col. 476AB.
  20. Ioannes Damascenus. Expositio fidei orthodoxa I, 8 // Patrologiae cursus completes. Ser. Graeca / Accur. J.-P. Migne. – P., 1857–1866, 161 t. – T. 94.
  21. Ioannes Damascenus. Expositio fidei orthodoxa I, 12 // Patrologiae cursus completes. Ser. Graeca / Accur. J.-P. Migne. – P., 1857–1866, 161 t. – T. 94. – Col 849В.

 

 

Яковенко А. И. Парадигма духовной культуры: святоотеческая экспликация тринитарного догмата

В статье, опираясь на фундаментальную аксиологию христианства, автор обосновывает мысль о том, что святая традиция христианской религии – Православия – всеобъемлющая, что к ней всецело относится Библия и святоотеческая традиция, потому что нет разрыва между писанием и традицией, а Святое Писание существует внутри Святой Троицы, как Бог есть Творец Святого Писания.

Ключевые слова: Святая Троица, теология, патрологическая аргументация, религия, экклезиологический экзистенциализм.

 

Yakovenko A. I. The Paradigm of Spiritual Culture: the Patristic Explication of the Trinitarian Dogma

In the article, based upon the true Christian axiology, substantiated is the idea that the holy tradition of the Christian religion is comprehensive, the written word – the Bible and patristic (patrological) tradition – belongs to it, because there is no break between the Scripture and the tradition and the Holy Scripture exists inside the Holy Trinity.

Key words: Holy Trinity, theology, patrological argumentation, religion, ecclesiological existentialism.