УДК 711.4.01
Е. В. Сидоркина
Современные архитектурные бюро и агентства, чья работа ориентирована на создание устойчивой комфортной среды, находятся в непрерывном поиске простых и удобных для каждого жителя форм. В конструировании города дизайн играет едва ли не основополагающую роль, так как именно он способствует формированию ощущения границ данной внешней среды, позволяет постоянно проводить новые коммуникативные сети и направляет наше движение внутри нее. Наполнение городской среды средствами дизайна задает эмоциональную ориентацию, упорядочивая ее в определенные установки, которые привязаны к конкретному локусу, вписанному в повседневную жизнь человека. С точки зрения актуальных гуманитарных исследований они выступают средоточием разнообразных форм коммуникации с весьма широким диапазоном эмоций – от делового обмена товарами, услугами, а также сообщениями до пассионарного поведения. В домашней же обстановке наши эмоции приглушены, окрашены личными интересами, поскольку она выступает базовым культурным архетипом, продолжением человеческого тела, со всеми запросами и табу, о чем пишут теоретики архитектуры и антропологи: «Нет числа путям, явным и скрытым, которыми меняющееся устройство домов способствовало формированию у нас новых паттернов поведения и представлений о своем месте в мире» [6, с. 45].
Жилища информационного общества, уверенно стремящиеся к обретению статуса «умных», закрывают человека от физического мира, увлекая его в новое пространство кибергорода, тем самым притупляя психологические переживания окончательно. В связи с этим градостроителей закономерно стал волновать вопрос восстановления жизнеспособности тех мест, смысл которых ограничился сугубо утилитарными запросами, связанными с работой и тем самым ведущими к эмоциональному истощению в отношениях с реальным миром. Расширяясь до уровня «умного» города, наши базовые повседневные пространства становятся однотипными, вне зависимости от культурного контекста, создавая ощущение домашнего присутствия везде, где бы мы ни находились.
Одним из последних трендов в преобразовании облика города является курс на интеграцию с окружающей средой, в достижении которой используется биофильный дизайн. Подобные успешные проекты можно наблюдать, например, в Мюнхене, где новую штаб-квартиру известного банка Uni Credit команда разработчиков из Нидерландов решила выполнить в прозрачном, стеклянном варианте, принимая к сведению характер местности, а также необходимость улучшения энергоэффективности. Помимо востребованного светопроницаемого материала, инициаторы заметно озаботились сохранением традиционной формы узнаваемых трапециевидных мюнхенских крыш. Наряду с указанным примером выделяется проект офисной башни в Тайбэе, конструкция которой должна всем напоминать текстуры популярного тайваньского водопада Шифен: воплощение этого дизайнерского замысла сопряжено с применением стекла в золотых и серых оттенках. Удачным образцом сочетания традиций, высоких технологий и ландшафтных нюансов является и бамбуковый национальный парк в китайской провинции Гуйчжоу, который интегрирован в лес и создан для популяризации различных видов туризма. Проект Чжухай включает в себя чайный павильон, а также подвешенные в воздухе дощатые настилы, систему удобных тротуаров и пруд, осуществляющий функцию сбора дождевой воды.
Задача актуальных художественных методов, применяемых дизайнерами и архитекторами в сфере градостроительства, сводится к реорганизации города сообразно господствующей мировоззренческой парадигме и облику идеального города. В современном обществе он строится преимущественно на гармонизации непростых отношений человека и природы, что отчетливо прослеживается на примерах усовершенствования азиатских городов. Индийский проект бюро Studio Hinge по строительству библиотеки в Мумбаи, получивший рабочее название «Лес знаний», является прямым тому доказательством: расположенный под древовидным навесом читальный зал, по замыслу архитекторов, должен был создать у посетителей ощущение пребывания на природе с любимой книгой, но при этом сооружение обладает яркой футуристической оболочкой. Наряду с ним оригинальностью отличается 45-метровая сеульская башня студии ODA, где гармонично сочетаются фонтаны, скульптуры, галерейные пространства и облагороженный живыми растениями «небесный сад». Находясь пока на стадии проекта, здание должно решать задачу улучшения городского пейзажа за счет внедрения природных объектов в искусственную жилую среду.
Дизайн как род художественной деятельности гармонично синтезирует историко-культурные, социально-психологические, технико-экономические и эстетические аспекты организации городского пространства, а также наглядно дает понять, что город комбинирует в себе признаки сразу двух модусов бытия человека: среды-состояния и среды-события, пронизывающих повседневную культуру жителей. Он, как правило, может подстраиваться под значимые для общества события, менять тем самым ощущение пространственно-временных координат одного и того же локуса. В силу чего сам город обретает игровые черты, попеременно погружая человека в кульминацию праздника и затем возвращая его обратно, в лоно обыденности. Популярный американский социолог Р. Ольденбург считает, что событийность, наибольшим образом касающаяся тех мест, которые он именует «третьими», выступает показателем особенностей души той или иной культуры. В качестве примера автор часто апеллирует к тавернам, барам, кофейням, где пропадает строго очерченное чувство ограниченности временем, которое бывает в офисе, банке, на почте и т. д. Дизайн таких заведений часто выделяется на фоне тех, которые несут настроение рациональности, практичности, стабильности, делая их узнаваемыми и уютными для посетителей, создавая устойчивую ассоциацию с конструктом свободы.
Исходя из вышесказанного, становится ясно, что логотипы, слоганы и другие элементы, входящие в структуру айдентики заведений, превращаются внутри города в особые маркеры культуры, которые могут видоизменяться под действием определенных факторов, как это было в случае с сетью ресторанов быстрого питания McDonald’s и нидерландских супермаркетов Spar. Называя магазины, аптеки, клубы, пункты общественного питания «третьими» местами, Р. Ольденбург включает их по значимости в тройку лидеров культуры обыденности среднестатистического жителя города – после дома и рабочего места. Несмотря на то, что дизайн отражает специфику культуры, он не изменяет в корне смыслового содержания заведений, о котором пишет социолог в своей работе: «Когда исследование выходит за рамки одной эпохи и культуры, проявляется родство арабской кофейни, немецкой пивной, итальянской таверны, старого сельского магазина в американской глубинке и бара в городском гетто. <…> Пивная, которой представитель американского среднего класса не видит повода гордиться, может быть третьим местом в той же мере, что и прославленная венская кофейня. Достоинством третьего места является его способность служить человеческой потребности в общении почти независимо от того, признает ли нация его ценность» [4, с. 62].
Соответственно, усилиями дизайна город становится упорядоченным, многомерным набором эмоций, ценностных смыслов и потребностей социума, зашифрованных в объектах архитектуры и ландшафтного искусства. Необходимо подчеркнуть, что немаловажную роль в дизайне играет освещение – в основном искусственное как управляемое творцом с целью обеспечения художественной выразительности и конкретной психоэмоциональной атмосферы. Свет формирует в сознании жителя города как носителя культурного кода два образа среды: ночной и дневной, смена которых свидетельствует о начале новой игры, где действуют свои правила и временны́е рамки. С одной стороны, он рождает стойкое ощущение цивилизованности, которое часто обрывается сразу за чертой города, тем самым регулируя его контраст с сельской местностью или же поддерживая поляризацию исторического центра и окраин. С другой – может гармонизировать объекты городской, часто механизированной, информационной среды и более пустынного, тяготеющего к первозданному виду пригорода, позволяя человеку сравнительно дольше чувствовать себя частью «своего» культурного топоса: «Искусственное освещение, осуществленное с учетом ассоциаций с естественным, может отличать северные города от южных – ведь контрасты, цветность и кинетика дневного света, колорит пейзажа и архитектуры в этих регионах различны. Горы, холмы и акватории могут использоваться как выразительный ландшафтный лейтмотив или объединяющий фон в формировании световых ансамблей и светопанорам» [5, с. 135]. При этом самые светлые участки города в вечернее и ночное время суток совпадают с теми локусами, где осуществляется наиболее эффективное социальное общение и движение: это, как правило, пешеходные переходы, включая над- и подземные, остановки транспорта, парковочные площадки, стоянки, станции метрополитена, заправки, тротуары и другие «островки» цивилизации. Дополняется освещение ключевых городских мест так называемой «неархитектурной» информацией, куда входят дорожные знаки, табло, указатели и различного рода рекламные баннеры.
В отношении «третьих» мест световые композиции также создают столь необходимую атмосферу расслабленности и праздника, которая отрывает человека от повседневных задач, в некотором роде зазывает на миг скрыться от привычных взглядов и оградить себя от нежелательных контактов. Большинство заведений с наступлением ночи меняют не только свой эстетический облик, но и специфику именно при помощи освещения: самое простое кафе, которое радует посетителей комплексными обедами и «счастливыми» часами днем, в вечернее время может стать бильярдной, подпольным казино или стриптиз-клубом, подсветив скромную вывеску дразнящими неоновыми лампами розового цвета. Так, не только свет, но и цвет в дизайне объектов городской среды выполняет важную координирующую функцию, выделяя на фоне преходящих из них культурные артефакты, усиливая их значимость в сознании обывателей, вызывая определенные ассоциации и эмоции.
Современный мегаполис как достояние массового общества часто имеет весьма эклектичное цветовое наполнение, которое полностью соответствует тем запросам постмодернистской культуры, что были озвучены во второй половине прошлого столетия. Стилевое единство уступило место творческому хаосу, вызову сложившейся социально-политической и культурной системе, который нашел свое место среди монохромных объектов городского пространства. Исключение составляют воплощенные архитектурные фантазии каталонца А. Гауди, который своими мозаичными шедеврами с витражными вставками, вроде парка Гуэль или же Каса-Батльо, хотел воссоздать идею сказочного города-сада. В остальных случаях колористический синкретизм чаще всего объясняется несогласованностью внутри социума, которая накладывает отпечаток на течение культуры и сам образ города: «Повторяя социально-демографическую картину, цветовые пространства городов формировались хаотично и непредсказуемо. Как и социальная структура, их цветовое поле представляло собой своего рода коллекцию кусочков и образцов, отломленных от различных исторических и „классовых” стилей» [2, с. 150].
Помимо света и цвета, многое в структуре городской среды зависит от формы и размера, которые не просто отражают эстетический авторский замысел или имеют сугубо практическую ценность, но снова отсылают к типу культуры и модели мышления, свойственной ее жителям. В частности, изогнутые кверху края крыш, встречающиеся в древней японской градостроительной практике, имеют двойное значение: с одной стороны, они защищают жилище от ливневых потоков, с другой же – от злых демонов, падающих с небес на спящий город. Иными словами, эта форма объясняется и практической необходимостью, и религиозными традициями, но в совокупности они обеспечивают сооружению уникальный эстетический вид и делают его выразительным архетипом восточной культуры. То же самое можно сказать о знаменитом датском квартале Нюхавн, расположенном в столице страны, Копенгагене: стройный ряд разноцветных домиков, напоминающих кукольные, состоит преимущественно из отелей, баров, уличных кафе, ночных клубов, магазинов и тату-салонов, цветовое решение которых не несет многослойной символической трактовки, однако их типовая форма свидетельствует о портовом прошлом – такие же аналоги можно встретить и в других странах, вдоль каналов, соединяющих города с морями. Примечательно, что до появления номеров в таких домах было тяжело ориентироваться – с этой целью на них крепились различные фигурки и вывески. Например, дом по адресу: Нюхавн, 11 украшает небольшой человечек с прессованным сахаром в руках – визитная карточка бывшего сахарного завода; зеленый дом на Нюхавн, 15 сохранил на первом этаже барельеф с бронзовым слоном, оставшийся от лавки экзотических восточных товаров, где особым спросом пользовались чай и фарфор, а над входом в 23-й дом размещена каменная кружка пива в память о таверне. Таким образом, в упомянутом случае не столько форма, сколько цвет и отличительный знак здания помогают местным жителям и туристам направлять свое движение по набережной в выбранные точки.
Итак, подводя промежуточный итог, следует отметить, что дизайн городской среды выполняет сразу несколько важных функций, связанных с моделированием социокультурного бытия при помощи художественных методов, участвующих в ценностной интерпретации жизни. Во-первых, регулятивную, поскольку сами объекты или их элементы играют роли иконических знаков, индексов и символов, которые отсылают человека к определенным смыслам и задают ритм перемещения. Во-вторых, семиотическую, ведь перечисленные виды знаков закрепляют социальные и культурные, а также поведенческие нормы и создают в сознании человека ассоциативный ряд с родной или чужеродной культурой. Таким способом достигается его адаптация внутри среды, а затем и привыкание к ней. Далее следует функция аксиологическая, ведь дизайн визуализирует ценностные паттерны, образующие ядро отдельно взятой культуры, а вот их познание уже говорит нам о наличии гносеологической функции. Наконец, если речь идет о странах с мощной идеологической надстройкой, то дизайн города выносит на первый план функцию патриотического воспитания, заметного, например, в архитектуре сталинских построек и станций московского метрополитена.
На сегодняшний день разработчики актуальных урбанистических проектов стремятся увязать понятие города с единственной функцией, где утилитарность должна быть состыкована с экологической безопасностью, а все остальные функции расцениваются как излишние, ведь важно уже не обеспечить прочную символическую связь человека с культурой, а возобновить его связь с природой. Соответственно, методы художественного преобразования городской среды подбираются таким образом, чтобы она визуально была синхронизирована с естественной. К примеру, натурализмом пронизана архитектоника упомянутого барселонского Каса-Батльо, находящегося на проспекте Пасео де Грасиа, 43, – более известного в народе как Костяной Дом: обзор фасада создает впечатление легкого волнообразного движения – такой эффект был достигнут при помощи нестандартной отделки, выполненной в технике трекандис с использованием разноцветных керамических кругов разного диаметра, грамотно разбросанных по всей поверхности. Декор фасада напоминает жителям водный пейзаж – реку, русло которой усеяно камнями, гладко отполированными водой, или знаменитые в туристических кругах термальные минеральные источники Ла-Гаррига и Кальдес де Монтбуи, что свидетельствует о пристальном внимании автора к ландшафтным особенностям местности.
Определяя, вслед за М. Каганом, художественный метод как инструмент познания, стоит подчеркнуть, что активация его разновидностей в пределах городского пространства позволяет вскрыть весь необъятный спектр отношений современного человека к миру: «<…> когда художник хочет воссоздать мир возможно более верно, правдиво, он не копирует жизненную данность, а образно моделирует ее в соответствии со своими представлениями о сущности, смысле и ценности бытия» [3, с. 434]. Инновационный кибергород и наполняющие его объекты отображают стремление жителей к оформлению устойчивой модели бытия, которая станет связующим звеном между техносферой и биосферой. С этой целью дизайнеры нередко прибегают к помощи нейросетей, позволяющих создавать новую визуальную лексику, как это делает египетский разработчик архитектурных проектов Х. Рагаб, используя дым и многие другие материалы биологического происхождения в роли строительного элемента. Посредством многократных итераций изображений дизайнеру удается воплотить уникальные сюрреалистические фантазии, объединенные серией под названием A State of Decay («Состояние распада»), которая посвящена конструкции сновидческих структур в стиле модерн из камня и стекла. Применение подобных технологий в очередной раз подтверждает тезис М. Кагана о влиянии контекста на почерк автора, который подвергается замещению в силу нарастающих возможностей нейросетей: «<…> индивидуальные особенности, присущие творческому методу каждого художника, порождаются не только характером его дарования, но и усвоением его сознанием определенных социальных интересов и культурных идеалов» [Там же, с. 433].
Несмотря на то, что искусственный интеллект пока лишь способствует концептуализации и детальной экспресс-проработке эскизов будущих локусов, его внедрение в актуальную художественную методологию свидетельствует о явном постепенном переходе физического пространства города – в цифровое: «Вместо того, чтобы видеть в городе всего лишь географический локус для социальных или технических явлений, мы принимаем его за мощный инструмент для создания новых границ между социальным и техническим, для создания новых жизненных форм» [1, с. 228]. Инструменты дизайна, определяемые как фрагменты сложной семиосферы, подчеркивают данные границы, предоставляя жителям города возможность идентифицировать собственный культурный код, а также свою социальную, этнонациональную и религиозную принадлежность. Принимая во внимание очевидные тенденции современных городов к эстетической унификации, можно говорить о набирающей темп угрозе упразднения данного процесса во имя утилитарных целей цивилизованного общества. Соответственно, разработка новой художественной методологии, нацеленной на концептуализацию «города будущего», постепенно делегируется искусственному интеллекту, ограниченному в своих стилистических решениях и тем самым устремляющему проекты дизайнеров к идейному однообразию.
В современном социокультурном дискурсе весь комплекс художественных методов объединяют понятием design thinking (переводится как «дизайн-мышление»), предложенным в 60-х гг. XX в. американским социологом и ученым в области теории организации и управления Г. Саймоном. Фундаментом данного подхода выступают принципы эмпатии, аналитическая и экспериментальная готовность, ориентированные на удовлетворение запросов конкретного человека, который уверенно тяготеет к воссозданию устойчивой городской среды. Причем психологический комфорт обретает для него первичную значимость в силу ранее обозначенной эмоциональной отрешенности, уступившей место погоне социума за высокими технологиями. Суммируя вышесказанное, можно заключить, что дизайнеры переживают определенный методологический кризис, который они пытаются преодолеть посредством участия нейросетей в творческом освоении действительности, совмещающем контрарные по своей природе реалистический и антиреалистический аспекты. Таким образом, художник подменяет стиль, скрывающий оригинальный и неповторимый замысел, лишь предлагаемой ИИ манерой, не имеющей глубинной связи с содержанием, а иногда маскирующей его полное отсутствие. Данная причина нередко ведет к тому, что кибергород так и остается фантазией разработчиков, несовместимой с физическим измерением и его возможностями. С другой стороны, нейросети создают им конкуренцию, вынуждающую пересмотреть прежнюю методологию, способную решить не только его идейно-художественные задачи, но и проблемы горожан.
ЛИТЕРАТУРА
- Айбар, Э. Конструируя город : план Серда по расширению Барселоны / Э. Айбар, У. Э. Бейкер. – Текст : непосредственный // Социология власти. – 2017. – Том 29, № 1. – С. 203–231. – Рез. англ. – Библиогр.: с. 228–232 (74 назв.).
- Грибер, Ю. А. Цветовое поле города в истории европейской культуры : монография / Ю. А. Грибер. – Москва : Согласие, 2017. – 302, [1] с. ; 21 см. – ISBN 978-5-86884-149-1. – Текст : непосредственный.
- Каган, М. С. Эстетика как философская наука : курс лекций / М. С. Каган. – Санкт-Петербург : ТОО ТК «Петрополис», 1997. – 543, [1] с. : ил. ; 22 см. – Библиогр.: с. 536–544. – ISBN 5-86708-096-X. – Текст : непосредственный.
- Ольденбург, Р. Третье место : кафе, кофейни, книжные магазины, бары, салоны красоты и другие места «тусовок» как фундамент сообщества / Рэй Ольденбург ; [перевод с английского А. Широкановой]. – Москва : Новое литературное обозрение, 2014. – 456 с. : ил. – Библиогр.: с. 447–455. – 2000 экз. – ISBN 978-5-4448-0201-4. – Текст : непосредственный.
- Щепетков, Н. И. Световой дизайн города / Н. И. Щепетков. – Москва : Архитектура, 2006. – 320 с. : ил. – Библиогр.: с. 317–318. – ISBN 5-9647-0103-5. – Текст : непосредственный.
- Эллард, К. Среда обитания : Как архитектура влияет на наше поведение и самочувствие / Колин Эллард ; [перевод с английского А. Васильевой]. – [2-е изд.]. – Москва : ООО «Альпина Паблишер», 2015. – 167 с. ; 22 см. – (Editor’s choice). – 2000 экз. – ISBN 978-5-9614-7018-5. – Текст : непосредственный.
Сидоркина Е. В. Актуальные художественные методы преобразования городской культуры в условиях стремления к кибергороду
Данная статья содержит интердисциплинарный историко-культурный анализ специфики современного города, которая подчеркивается, прежде всего, инструментами дизайна. Автор предпринимает попытку оценить значимость художественного метода как способа конвертации повседневной данности жителей города в уникальные культурные коды. Особое внимание уделяется тому факту, что они заметно чаще становятся продуктом привлечения нейросетей к работе архитекторов, дизайнеров, градостроителей и т. д.
Ключевые слова: дизайн, кибергород, нейросеть, семиосфера, художественный метод.
Sidorkina E. V. Topical Artistic Methods for Transforming Urban Culture in the Context of the Tendency for a Cyber City
This article contains an interdisciplinary historical and cultural analysis of the specifics of modern city, which is emphasized, first of all, by design tools. The author makes an attempt to assess the significance of the artistic method as a way of converting the everyday reality of city residents into unique cultural codes. Particular attention is paid to the fact that they are much more often the product of involving neural networks in the work of architects, designers, urban planners, etc.Key words: design, cyber city, neural network, semiosphere, artistic method.